Когда я задумался над этим вопросом, передо мной начали проходить лица десятков клиентов-мужчин, в которых не было ничего необычного – клиенты, как клиенты. Все со своими горестями, проблемами, вечным недопониманием с противоположным полом, с отчаянной гордостью за свое непоколебимое мужское достоинство, в котором и находят они единственную опору в тяжелые моменты жизни. И никто не стеснялся быть слабым. И помощи попросить никто не стеснялся. И заплакать, если действительно что-то страшное случилось. В общем – все точно так же как у женщин - обычные проблемы обычных людей.

      Да и кто сказал, что они, мужики, не ходят к психологам? Еще как ходят! И просятся на прием, и добиваются. А уж если совсем «приперло», то любыми средствами стараются попасть – на поддержку надеются, на защиту. Но было у всех этих мужчин одно общее свойство, характеристика одна нехорошая – все они были «зеки», то есть заключенные. И потому всё - вся ситуация, все консультации, все поведение их было все-таки искусственным, принужденным. Ощущение было такое, что работаешь в детском саду для взрослых, потому что «настоящие» взрослые мужчины так себя не ведут, не поступают.

      А потом припомнились теперешние, редкие клиенты-мужчины – торопящиеся, деловые, недоверчивые. Они даже если до кабинета и доходят, у них с порога на лице написано – «Ну, и что ты мне такого рассказать сможешь, психолог, чего я не знаю?». И невольно подумалось: «Неужели нашего мужика нужно свободы лишить, чтоб он научился за профессиональной психологической помощью обращаться?».

      Я тут с несколькими коллегами пообщался – картина, примерно, у всех одинаковая в среднем, на десять женщин один клиент мужчина. Нет, правда, самоуверенность, порой, такая, что невольно с порога чем-нибудь напугать хочется. И наслаждаться реакцией, глядя, как вся эта спесь улетает.

      Но это, если не знать, что весь этот парадный маскарад – для непосвященных. А на самом деле, за «непоколебимой стойкостью» и «каменным лицом» скрывается, как правило, существо ранимое, безвольное и достаточно примитивное, особенно, если сравнивать с представительницами противоположного пола. Следует сказать, что традиционно, это мужское нежелание/неумение обращаться к психологам, связывают с тем, что в нашей культуре существует определенный стереотип понимания того, каким должен быть «настоящий» мужчина, и, соответственно, стереотип воспитания мужской части населения. Если не вдаваться в подробности, этот «идеальный персонаж» очень похож на железобетонную стену, у которой нет, и не может быть проблем с которыми он не смог бы самостоятельно справиться. Да и проблемы эти могут быть исключительно «благородного» происхождения, то есть, как минимум, военные действия, вызванные происками враждебных бандитских кланов, или справедливой неравной борьбой со всевозможными, такими же, кстати, железобетонными мерзавцами. Нужно ли говорить, что этот стереотип тиражируется и транслируется в бесчисленном количестве культовых повторов от Рембо и Терминатора, до Аватара. На этом фоне сам факт обращения за психологической помощью смотрится как-то несолидно.

      Вот если бы патронов, гранат, техники какой-нибудь военной попросить подбросить – это да, вот это – помощь! А душевные страдания – это для «кисейных барышень». Ну, а если уж совсем невмоготу, то для приличного героя от душевной боли есть старое доброе проверенное средство – пулю в висок, и концы – в воду. Но это так, в идеале. Реальная же практика демонстрирует несколько иную ситуацию.

      Начнем с того, что главным психотерапевтом, консультантом и аналитиком для героев отечественного разлива является алкоголь. Этот терапевтирует повсеместно, и, как правило, - повально. Куда не зайдешь, как только «серьезные дядьки» серьезными делами заворачивают, так сразу легкий аромат спиртного все эти дела обволакивает. Причем всегда и везде. Какая уж тут психотерапия, какие консультации! Нарколог - исповедник, капельница - психотерапевт. Да и те «герои», что помельче плавают, никогда в подобной психотерапии себе не отказывают. Каждый божий день самопомощью занимаются, до «белочки». Ну, с этим пунктом вроде все понятно – как всегда во всем водка виновата!

      При этом у добредших-таки до психолога «стеноподобных» героев, из «настоящих мужчин», на поверку довольно странный набор чувств наблюдается – стыд, страх и трепет. Потому как для него признаться в собственной слабости – стыдно, просить о помощи – страшно, а трепещет он от того, что боится первые два чувства, не дай бог, проявить, тем более – перед незнакомой женщиной! А уж перед другим мужчиной, вообще «зась»! Какая уж тут психологическая помощь, если жизненно необходимо «рамку удержать», структуру свою внутреннюю жесткую сохранить. Вот и боятся обратиться за помощью.

      Помощь, ведь, предполагает изменение, или, точнее, – самоизменение, а для такого человека любое изменение сложившегося образа, как правило, равносильно гибели мира. К тому же любое изменение предполагает ответственность, прежде всего за себя. А с этим у нас ой, как плохо. Наши все больше на судьбу полагаются – вынесет, так вынесет, а не вынесет – помру почти героем – не сломленным, не изменившим своей «мужеской» сущности!   

       Так что пугаются они, мужики, ответственности – нету у них к ней привычки. За других – пожалуйста, а за себя – нет. И вот тут возникает один небольшой вопрос – а что, собственно говоря, способствовало появлению такого «стенообразного» стереотипа? Чем он «пришелся ко двору» мужской и женской части населения? Какие сущностные, изначальные потребности мужской натуры он удовлетворяет?

       В этом деле придется пойти «от противного» - от сравнения с женщинами.

      Вы никогда не задумывались, почему, к примеру, для женщины «моя девочка» - желанный мужской комплимент, а для мужчины «мой мальчик» - без обиды может быть принято только от матери? Почему, кода у «нее» с «ним» проблемы – каждая собака в округе знает, а когда у «него» с «ней» – только группа пьяных товарищей? Или, почему для него рассказывать о своих проблемах - это «жаловаться», а для нее - «советоваться с подругами»? Ну, и так далее… Здесь начинается поле для всевозможных предположений, часть из которых я и постараюсь озвучить, опираясь на собственный, и не только, консультативный опыт.

       Позволю себе высказать смелое предположение что, по-моему, женская терпимость к изменениям, и потребность в личной душевной гигиене, некоторым образом связаны с особенностями физиологии и… привычкой к макияжу. Начнем с того, что для женщины масштабные внутренние изменения – это ее естественное состояние, по крайней мере, в области физиологии. Женщина естественным образом приспособлена, а в психологическом смысле – способна приспосабливается к значительным изменениям своего внешнего физического облика. Причем это касается не только значительных анатомических изменений, связанных с беременностью и родами, но и психологической готовностью и потребностью ежедневно создавать и менять свой внешний вид. При этом главным объектом манипуляций служит основа человеческого представления о себе – лицо. Для женщины косметическая доработка своего «Я-образа» обычное занятие, а регулярная его переработка – жизненная необходимость. А внешний облик является, как правило, чутким барометром внутреннего состояния хозяйки.

      Вот скажите, много ли вы знаете мужчин, которые после расставания с любимой перекрасили бы волосы, или кардинально поменяли прическу? А для женщины такая смена внешнего вида, цвета волос, запаха – не просто необходимость, потребность. Таким образом, женщины ежедневно собственными руками создают свой образ, и без этого ежедневного «сотворения себя» чувствуют себя крайне неуютно. «Если у меня губы не накрашены, то я как раздетая» - на полном серьезе делилась одна знакомая дама. К тому же, женская коммуникабельность (как способность устанавливать и поддерживать вербальный контакт с себе подобными) намного превосходит мужскую. Недаром многочасовые телефонные разговоры как самодостаточный процесс наблюдается в основном у девочек-подростков. Мальчики все больше в игры компьютерные играют, то есть, опосредованное общение «через выстрел» предпочитают.

      Да и в рамках нашей культуры женщины все еще в большей степени является объектом действия, манипуляции. За ней ухаживают, ее берут, или выдают замуж, она всегда чья-нибудь. А если только своя – то это бо-о-о-льшая проблема! И так – с одной стороны у женщины присутствует способность к регулярным изменениям и «творению себя», а с другой – повышенная склонность к вербализации переживаний и привычка быть объектом приложения чужих усилий. Что, собственно говоря, и превращает ее практически в идеального потребителя психологических услуг.

     Для мужчины же – наоборот – более естественно приспосабливать под себя среду внешнюю, чем свою внутреннюю. И, возможно, именно потому, что с мужчиной, его телом, его образом, происходит намного меньше запланированных природой трансформаций, мужская психика, как всякая жесткая конструкция, боится разлагающих воздействий психологического словоблудия. Она любой ценой удерживает созданное когда-то «Я», дабы уберечь закрепленный культурой и воспитание стереотип от разрушения.

      Так что, глядя на женское психологическое многообразие, мужик невольно думает: «Я - сильный. Я и так до конца дотяну!». И вполне возможно, что именно поэтому конец жизненным мытарствам у мужчин наступает намного быстрее чем у женщин.

      Впрочем, не все так печально! Подозреваю, что как только наши мужики усвоят привычку следить за своей внешностью не только путем тягания железа в спортзале, смогут себе позволить делать пластику, начнут активно пользоваться косметикой (что, кстати, массово наблюдается в цивилизованных странах), у психологов работы прибавится.

      Так что ждем роста популярности, господа психологи, – изменения не за горами! Поскольку, как говорил, чествуемый в этом году, классик: «В человеке все должно быть прекрасно…». А от себя добавим: «А в богатом человеке – особенно…»

Опубликовано в журнале "Психология на каждый день" № 4 (39) апрель 2010 (г. Москва)